"Погрузила останки сожженного сына на тачку, повезла к дому и похоронила в воронке от снаряда, - Елена Валиулина о зверстве россиян на Харьковщине

О случившемся пятидесятисемилетняя Елена Валиулина рассказала ЦЕНЗОР.НЕТ.

- Елена, трагедия произошла в селе Канцедаловка на Харьковщине. Вы с сыном проживали там же? Чем ваш сын занимался, кем работал?

- Мы с мужем 15 лет жили в Канцедаловке. Год назад у мужа обнаружили онкологию, удалили почку. А поскольку у нас 3,5 гектара земли, которые мы взяли в аренду и обрабатываем, мы попросили сына Анатолия приехать помочь нам. Мы-то землю сами обрабатывали, никого не нанимали.

Сын раньше работал в Харькове, но согласился приехать в село. Нужно было как-то жить дальше и за что-то лечить мужа. Наши заработки зависели от того, что мы вырастим на земле.

- Анатолий не пожалел о своем решении переехать в село?

- Нет, не пожалел. Ой, да его там все любили, он такой безотказный! Местные бабушки часто просили его: "Толик, прийди зроби те і те!" Он отвечал: "Да без проблем!"

А до какой степени он был веселый!.. Говорил: "Мамочка, цём, цём!" С ним было и смешно, и весело. И поругаю его за что-то, и тут же он меня рассмешит до слез!.. У нас было 500 кроликов, он о них заботился.

Мы с сыном часто ходили на ночную рыбалку на нашу местную речку. До 21 часа по хозяйству управимся, а с 21:30 до 24 часов ночи идем ловить рыбу!

По профессии Толик автослесарь, но 9 лет работал бурильщиком скважин. В 2014 году для украинских военных бурил скважину под Славянском в Донецкой области. Когда вернулся оттуда, восклицал: "Мам, там так стреляли, чуть не убили!.."

- Начиная с 24 февраля российские войска постоянно обстреливали Харьков и Харьковскую область. Вы не планировали временно выехать из этого региона?

- Нет. Мы с сыном обрабатывали землю: посадили 10 тысяч кочанов капусты, помидоры, бахчу. Наш дом находился почти в лесу, потому мне в селе дали смешное прозвище Лена Лесная. А поля находились рядом с домом – к нам туда приезжали оптовые покупатели. С 7 до 9 утра мы с сыном выезжали на рынок, продавали товар. А в остальное время работали на полях.

Мы жили втроем – сын, муж и я. 8 сентября волонтеры вывезли мужа как онкобольного за границу. Мы с сыном остались в селе. Когда рядом сильно гремело, прятались в погребе у соседей. Там, правда, погреб был рассчитан на одного человека, было очень тесно.

- 5 сентября вашему сыну исполнилось 34 года, а 11 сентября произошла трагедия. 

- 10 сентября ВСУ уже вроде бы выбили россиян из нашего села – их перекинули через мост. В нашем селе есть река, и получилось так, что по одну сторону реки остались россияне, а по другую – ВСУ. В ту часть села, где был наш дом, зашли украинские военные. Поэтому россияне стреляли по нашей стороне – почти полностью разбили наш дом.

У нас была грузовая машина "Газель". Мы с сыном загрузили туда уцелевшие вещи и документы и хотели эвакуироваться из села – из-за перестрелок там невыносимо было находиться. Сын решил съездить к соседям на верхнюю улицу и уточнить, возможно, кто-то тоже хочет эвакуироваться. Я просила: "Сынок, ну не едь!" А он сказал: "Мам, они тоже люди, может кому-то также нужно уехать с нами!" И он туда поехал…

Потом мне рассказали, что он 10 минут поспрашивал не надо ли кому-то выехать из села. Однако тогда еще никто не решился эвакуироваться и сын поехал обратно – к нам домой. Между нашим домом и местом, куда он ездил буквально 1 км – и на этой дороге россияне прямым попаданием выстрелили в его "Газель" из танка. Они убили моего сына… Россияне видели, что он гражданский, а не военный – там очень хорошо просматривается эта дорога…

Знаете, я ведь родилась и выросла в районе Силикатного завода – как раз из этого поселка моего сына и застрелили…

- Когда вы узнали о том, что сына уже нет в живых?

- В ту сторону, куда он уехал, невозможно было пройти – в селе продолжались очень сильные бои. Да и не пропускали туда… Я тогда не знала, что сына убили. Переживала – ну где же он?! Он же всегда возвращался домой… Я думала, что если что-то случилось с машиной, то он бы пришел пешком.

Я подходила к нашим военным, но они меня сбили с толку (не преднамеренно, просто видимо не поняли меня), сказали: "Да, в селе есть сожженные машины. Пострадала "Газель" с зеленым брезентом". Получилось так, что меня уверили, что это не моя "Газель" - у нас с сыном была полностью металлическая "Газель".

На протяжении двух (!) недель я ходила искала сына везде, где можно было пройти – даже в соседнем городе Купянске. До 18 сентября я одна жила в погребе у соседей. А потом, когда из села эвакуировали 6 или 7 старушек, я вообще одна осталась на всей нашей улице. Меня забрала к себе односельчанка, и в этот же день был "прилет" прямо в погреб, где я ночевала. Меня бы уже не было в живых… Но видно меня Бог спас. Правда, не знаю для какой цели...

И тут вдруг 25 сентября ко мне приходит сосед и говорит: "Лен, для тебя плохие новости…". Оказывается, что уже можно было немножечко проехать в ту сторону, куда мой сын уехал на машине. Сосед проехал туда на скутере и увидел все своими глазами…

Мы с тремя соседями пошли к месту трагедии. Как вдруг я вижу, что на дороге моя сгоревшая "Газель"! И… мой сын! Толик лежал полуобгоревший, я увидела голубую ткань его олимпийки!.. Я все это сфотографировала, все на видео сняла…

Я начала упаковывать мертвого сына в целлофановый мешок из секонд-хенда. Я делала это одна, соседи стояли за "Газелью". Они не могли мне помочь, сказали: "Мы побудем тут. Но забирать его мы не сможем". Как вдруг со стороны Силикатного завода нас стал обстреливать российский снайпер. Он точно видел, что мы гражданские, но все равно стрелял!.. Мы скатились вниз по горе – еле унесли оттуда ноги! Убегали за бугорок, через кусты – не передать, как было страшно...

Мой мертвый сын так и остался лежать в целлофановом мешке рядом со сгоревшей машиной. А меня судьба снова спасла, отвела от меня смерть…

- Когда же вам все-таки удалось забрать погибшего сына с места трагедии?

- Пять дней я не могла туда пройти, потому что та территория оставалась под прицелом у снайпера. Позже наши ЗСУ зачистили ту сторону, где были враги. У нас на улице было много военных, я подошла к ним и попросила разрешение забрать с места трагедии сына, чтобы придать земле. Они ответили: "Без проблем, идите забирайте".

Я пришла на место случившегося. Там был невыносимый запах – сын ведь 5 дней во время жары пролежал в целлофановом мешке, не говоря уже про 2 недели, когда его тело было в машине… Я забрала тело сына, завязала мешок и положила на тачечку. И привезла к дому. Мне было очень тяжело его везти…

- Где вы похоронили сына?

- У нас было три "прилета" в огороде возле дома – там, где у меня четыре сотки цветов. У меня рост 152 см, а там воронка с половину меня! Я сына туда и похоронила – в воронку от снаряда.

- Почему не удалось похоронить сына на кладбище?

- Я бы до кладбища не дотянула сына на тачечке. Туда далеко идти, да и дорога сложная – то на гору, то под гору! Сын по-прежнему захоронен возле дома. На могилке стоит деревянный крестик, растут цветочки. Я все никак не попаду в полицию чтобы зафиксировать все это, и потом получить свидетельство о смерти… Сейчас нахожусь с больным мужем в больнице (он вернулся в Украину), у него появились метастазы. Ждем, что скажут врачи – возможно, ему назначат химиотерапию.

Не хочу, чтобы проводили ни эксгумацию, ни перезахоронение сына. Я этого не выдержу… Я не смогу морально все это пережить. Я каждый день хожу к сыну, кладу цветы.

- Но ведь ваш сын не может постоянно быть похоронен во дворе…

- Почему? Да ничего страшного... Из-за взрывов в нашем полуразрушенном доме нет окон, да и потолок упал. А все мои вещи сгорели в машине вместе с сыном, да и документы на жилье, моя трудовая книжка, свидетельство о рождении, паспорт мужа – в общем все. Единственное, что осталось – наши с сыном паспорта и права мужа, они были в сумке в погребе.

Я вот думаю – если дом полностью разбомбят, хоть бы в могилку сына не попало…

Марина Сергеева, для Цензор. НЕТ